Midwife записывает очень неуместные песни для эпохи гиперпопа — медленные, тягучие, в которых нехитрая музыкальная фраза может повторяться на протяжении 7 минут без особых изменений, а текст состоять из одной и той же лаконичной фразы. Даже в современном эмбиенте происходит зачастую больше событий, чем в музыке Midwife — отчасти поэтому ее последний альбом “Luminol” кажется столь ценным и ложится как бальзам на душу.
Вместо того, чтобы удивлять техничнической виртуозностью и эклектичной пестротой, Мадлен Джонстон словно просто сидит в своей комнате и смотрит в одну точку, а плавно наезжающая камера постепенно укрупняет план, так что кровь начинает стыть в жилах от напряжения. Подобный минимализм в песнях Midwife совершенно оправдан — а если все работает, зачем тогда изобретать что-то еще?
Сама Мадлен Джонстон очень точно характеризует свою музыку как “heaven metal” — что-то в ней есть от ванильного лязганья Jesu, что-то от опустошенности и интимности Grouper, а что-то от упомянутых постом выше Low. В ее песнях присутствует та болезненность и безысходность, характерная для американского инди-рока 90-х годов. Притом здесь в достатке и размашистых гимнообразных мелодий, какие умел писать молодой Марк Козелек из Red House Painters.
Интересно, что одна из лучших песен на “Luminol” — медитативный кавер на “Gone Away” The Offspring, от которой Midwife оставила лишь припев, замедлив его и переименовав трек в “2020”. Каким был год, такой получилась и песня.
