Когда заходит речь о Underworld, среднестатистический человек по понятным причинам первым делом вспоминает трек «Born Slippy .NUXX», который можно найти среди бонус-треков «Second Toughest In The Infants». Мне не хочется особо останавливаться на нем — да, это тот самый сшибающий с ног крик отчаяния зависимого человека, трек, сначала вышедший как би-сайд, а затем увенчавший финал культового фильма Дэнни Бойла «На игле». Разумеется, Underworld вовсе не является группой одного хита, и самый веский аргумент в пользу этого на «Second Toughest In The Infants» — пробирающий до мурашек трек «Pearl’s Girl», эйфорический джангл с пульсирующим кислотным басом и сводящими с ума мантрами Карла Хайда.
Многие тогда ставили британский электронный дуэт в один ряд с The Prodigy и The Chemical Brothers, называя рок-группой новой формации, хотя Underworld и не выдавали прямолинейных поп-хитов, записанных с Ноэлом Галлахером из Oasis. Если корни музыки The Prodigy середины 90-х можно обнаружить в панке, а The Chemical Brothers — в психоделическом роке, то треки Underworld явно были вдохновлены адекватной времени клубной культурой — может, именно поэтому к ним сейчас сложнее приклеить ярлык «dated».
Второй альбом электронного коллектива получился гораздо разнообразнее принесшего им признание среди критиков релиза «Dubnobasswithmyheadman» — на «Second Toughest In The Infants» Underworld тасуют в разнообразных пропорциях джангл, техно, хаус, транс, даунтемпо и эмбиент. Если и пытаться найти какие-то британские «корни» на «Second Toughest In The Infants» , то они обнаруживаются, например, в музыке икон 80-х Frankie goes to hollywood — первый же трек на альбоме вызывает ассоциации с главными хитами именно этой группы, популяризировавшей жанр Hi-NRG (или, как называл его Богдан Титомир, «высокая энергия»).
Монотонность Underworld может озадачить неподготовленного слушателя — давайте начистоту, если вы не любите техно, то вам вряд ли понравится музыка дуэта. На «Second Toughest In The Infants» Underworld вообще любят изнурять слушателя 15-минутными эпиками, а также будто бы издеваться над ним и регулярно обманывать ожидания — скажем, трек «Rowla» начинается как духоподъемный рейв-гимн, но в итоге что-то идет не так и вы получаете кислотный бэд-трип (среди бонус-треков есть альтернативная версия «Rowla» под названием «Cherry Pie» — вот там все как надо). Упивающийся своей механистичностью хаус «Air Towel» неожиданно превращается в закольцованный блюз «Blueski», лишенный опоры в виде бас-бочки, а завершается альбом и вовсе тихим и тревожным номером «Stagger», будто бы предвосхитившим появление через четыре года «Kid A» Radiohead.
Underworld отнюдь не были анонимными диджеями, прячущимися за грудой аппаратуры. Карл Хайд выполнял в группе роль фронтмена-харизматика, каким он и должен был быть в рейв-эпоху, а на сцене напоминал то ли поломавшегося робота, то ли антропоморфный семплер. Отсылающий к поэзии битников поток сознания в текстах Хайда оставляет широкий простор для интерпретаций — к чему все эти мелькающие в голове Хайда образы, эта сменяющаяся фрустрацией эйфория? Критика общества потребления и западной культуры или просто наркотический бред? Что явно роднит Underworld с культурой хиппи — участники дуэта явно воспринимали музыку не как развлечение, а как расширяющий сознание психоделический опыт. Как оказалось, для этого вовсе не нужны бесконечные запилы на электрогитаре — достаточно драм-машины и семплера.
