Сегодня вышел новый, третий альбом группы «Зарница» — «На самый главный вопрос ответ». Иногда эта запись производит впечатление неравномерной — находятся, например, отголоски молл-эмо, очевидный гимновый хит, менее очевидный гимновый хит и, внезапно, почти синт-вейв. При этом тут явно нет чего-то кардинально нового — это знакомая рефлексия, скрытая под слоем иронии (или наоборот); узнаваемая танцевальность и такая же легкомысленность.
Я встретился с Артёмом (вокал), Мишей (ударные) и Никитой (бас) в одном из самых неприметных баров в районе Тверской — ребята рассказали, как сочинялись песни с альбома «На самый главный вопрос ответ», как записи релиза помог карантин и не надоело ли им играть в платьях.
— Давайте начнем с главного: нового альбома «На самый главный вопрос ответ». Расскажите, что особенного в нем? Что изменилось?
Миша: Я не могу говорить за ребят, но мне каждая новая запись нравится больше предыдущей. По ощущениям, на первом альбоме были главные хиты — две–три песни, под которые до сих пор рубится народ и которые вообще не протухают. Сейчас мы играем их на репетициях, и они кажутся очень простыми и очевидными. Не то чтобы сейчас мы играем что-то более замороченное, но точно что-то более зрелое.
Никита: Ещё важное отличие этой записи в том, что тут вообще все тексты Артёма.
Артём: Да, раньше были и тексты Никиты, и те, в которые он что-то привносил. А теперь я всё придумал сам.
Никита: Мы превращаемся в группу одного человека.
Артём: Никита на самом деле тот ещё серый кардинал в плане аранжировок.
Миша: Да! Всегда добавляет какую-то сочную деталь, которая меняет настроение, и всё становится гораздо лучше.
— А Витя? Помню, что как-то он рассказывал, что не хочет играть «Декольте» из-за неудобных партий, которые написал Артём.
Артём: Мне он настолько напрямую это не говорил… Песня «Размажет» с нового альбома для него настолько неудобная, что он до сих пор её не выучил, кажется, на концерте я её буду играть.
Миша: Эта геополитическая проблема у нас давно, я о проблеме отсутствующего гитариста. Мы и репетируем втроём — мы всё-таки не на том уровне профессионализма, чтобы играть по скайпу.
— Окей, расскажите, пожалуйста, о каждой песне с альбома.
Артём: «Комета» была очень быстро придумана, и очень долго мы играли её без слов, потому что текст не писался. А потом я откопал в загашнике очень старую строчку, которая и стала припевной — от неё текст и вытанцевался. В итоге мы все сходимся во мнении, что это главный хит с альбома.
Артём: 16 — это одна из тех песен, которые я полностью придумал дома. Научился забивать барабаны электронные, понял, что это удобный формат сочинения песен…
Никита: Интереснее, наверное, если ты про тексты расскажешь, а не как сочинил. «Я сидел и сочинил», «а эту мы сочинили на репе» — охуенно увлекательно!
Артём: …текст очень жизненный, кстати, — я до сих пор считаю себя очень застенчивым парнем. В общем, в этой песне я именно про себя и пою, а не про какого-то лирического героя. У меня до сих пор есть проблема какой-то стеснительности — вроде кажется, что ты повзрослел, и всё стало намного проще, но если тебе девчонка реально нравится, то всё, начинается жесть. Не знаешь, что говорить, и испытываешь жуткую неловкость точно так же, как когда был подростком.
Миша: Я всегда воспринимал 16 как квинтэссенцию переходного возраста — это время, когда ты смотришь на мир сознательно, но сохраняешь при этом незамутнённый взгляд и чистые помыслы — время, когда ты ещё не огрубел.
Артём: Если говорить про нашего лирического героя, то он, скорее всего, примерно в этой точке и завис.
Никита: А ещё в этом тексте есть строчка из другой песни.
Артём: Да, была такая группа, Nonna Mordukova, у них такой альбом был.
— А эта фраза разве не из написанных художником Олегом Митасовым на стене одного из харьковских домов?
Артём: Я копал эту тему, вроде говорят, что это на самом деле не Митасов. Но я её всё равно обыграл, очень люблю делать отсылки. Обожаю эту хуйню!
Артём: «Амбициозная» — это попытка сочинить что-то лёгкое и беззаботное. Я понял, что иногда чем проще и тупее тексты, тем лучше. При этом я не скажу, что где-то я кривлю душой — я действительно считаю себя довольно неамбициозным человеком. А вот Витя, например, довольно амбициозный, для него это песня-прикол.
Артём: Мне всегда хотелось писать довольно абстрактные песни, которые можно по-разному интерпретировать. Как у «Психеи», предположим. Ведь хуй знает, о чём там — ты можешь миллион смыслов в них вложить. Я писать такие тексты особо не умею, но «Размажет» — как раз пример одной из попыток строить песню именно на образах, а не на конкретном смысле.
Миша: Главное историю про 228 не примерять.
Артём: Ну там никакого наркотического подтекста точно нет. Вот огненная вода — это к нам. И да, к слову про отсылки, там есть очевидная к тексту Гуфа.
Миша: Че? Гуфа?
Артём: Ну да, он же пел что-то вроде «я сел и молился, чтобы меня отпустило». Я подумал, что будет такая вот прикольная фразочка. Из неё и родился текст.
Артём: В последнее время я слушаю много поп-музыки, и «На самый главный вопрос ответ» — как раз попытка сделать поп-трек. Мне кажется, получилось — его хоть на радио Energy можно ставить.
Артём: Я интересуюсь эмо-музыкой с 2005 года и с 2015-го веду паблик Boring Emo. Эта песня о том, что по крайней мере для меня эмо-музыка имеет большое значение в жизни. Например, благодаря ей я познакомился со всеми ребятами, с которыми сейчас играю.
Текст «Эмо-ревайвала» представляет собой мэшап из строчек эмо-песен чёрно-розовой волны. Я думал, что мне предъявят за то, что я использовал тексты групп, которые вроде как не очень котируются, но, мне кажется, в итоге многие пришли к мысли, что и та музыка была классная.
— Ну не прям вся.
Артём: Ну да, за известными исключениями. Всё равно, многие ребята, которые сейчас в эмо-тусовке, пришли в неё через молл-эмо. Ну и видно, что по условному 2007 году сейчас у многих большая ностальгия. Недавно, например, эмо-рэперы собрали группу If I Die First чисто по 2007-му, играют классический «эмо-кор» (точнее то, что им называли в 2007-м). На Западе эмо-ревайвал вообще вовсю идёт: там очень популярны Emo Nights — вечеринки, где диджеи ставят треки 2005 года, и люди под них танцуют. Мне такое тоже недавно предлагали, но я застеснялся.
— Сейчас, кстати, и с ню-металом такая история — только сегодня читал про фит рэпера Kurt92 с Wildways.
Никита: Rooftops. Очень нравится новый альбом Rooftops, запиши, пожалуйста! Охуенный!
А вообще «Эмо-ревайвал» не про музыку или группы, а про чувства, эмоции, которые ты испытываешь к кому-то.
Артём: Ну вот видишь, Никита так интерпретирует, хотя для меня песня как раз про музыку и группы. Но и про чувства тоже: например, «мы плачем обнявшись, счастливые» — это отсылка к конкретной ситуации, когда я плакал, обнявшись с девчонкой, на концерте Namatjira, где мы с Никитой играли.
— Давайте поговорим о записи. Как сильно повлиял карантин на ваши планы?
Артём: Мы записали барабаны и гитары ещё в январе. Должны были выпустить и презентовать альбом в мае, но случился карантин. В определённом смысле всё это сыграло нам на руку — если бы альбом вышел в мае, многие моменты остались бы довольно сырыми, а здесь у нас было время, чтобы довести их до ума.
Например, мы решили поменять обложку. У нас уже была одна, нарисованная нашей художницей Ниной Стадник в стиле обложки к альбому «Нюанс». Она тоже была прикольная, но в какой-то момент мы решили попробовать что-то совсем новое, и она сделала коллаж. Предложила шесть вариантов, кардинально отличающихся по настроению, и это был самый отлетевший.
Миша: Мы втроём посмотрели на неё и заорали — настолько она ебанутая и всратая! Мы сразу подумали, что так и должно быть.
— К слову о проблемах 2020-го — я хотел взять у Вити комментарий в стиле канала «Дождь» о ситуации в Минске, жаль, что его сейчас с нами нет.
Артём: А давай мы ему позвоним!
…
Алло, Витёк, можешь говорить? Мы тут даём интервью, и у Паши есть к тебе вопрос.
— Привет! Это немного странный вопрос в контексте интервью о музыке, но скажи, пожалуйста, как житель Беларуси, почему у вас получилось так сплотиться в последние полтора месяца, и возможно ли это тут, в Москве?
Витя: Вопрос дискуссионный и ответ будет долгий, но я попробую. Если говорить про процентное соотношение, то в Москве это невозможно — 200 тысяч людей в Минске, это как два миллиона в Москве, это нереально.
Россия огромная, многонациональная и очень политическая разрозненная страна, в ней нет единства в протесте как таковом. Многие вопросы, начиная с запрета гей-пропаганды и заканчивая присоединением Крыма, в обществе считаются спорными. В Беларуси же абсолютно все слои населения, люди всех возрастных групп, уровня достатка, из городов и сёл, работяги, преподаватели университетов, бизнесмены и айтишники — абсолютно все сплотились вокруг идеи, что нынешний режим неприемлем ни при каких обстоятельствах. Все противоречия ушли на второй план. Кроме того, здесь это коснулось всех — каждый знаком хотя бы через одно рукопожатие с тем, кого задержали 9, 10, 11 или 12 августа. Все оказались вовлечены, это и сделало протесты настолько массовыми.
Миша: Жыве Беларусь, Витёк!
Артём: Целуем, очень скучаем!
— Дежурный вопрос про платья. Ещё не надоело?
Никита: Отличный вопрос! Новый!
— Прости, но такой формулировки ещё не было…
Миша: На самом деле за последние пять лет появилось очень много людей, которые делают куда более вызывающие вещи, так что если раньше мы делали что-то, что казалось из ряда вон выходящим, то теперь это нормально. Если брать 20–30-летних жителей Москвы, грубо говоря, креативный класс — отношение ко многим вещам стало более терпимым, каким и должно быть. Но недавно в «Родном звуке» опубликовали пост, где Артём, Никита и Витя лежат в постели полуголенькие, с подписью вроде «типичная афтепати группы «Зарница»», и там прилетела куча говна — «вонючие геи» и так далее. Мне казалось, ещё немного и там будет просто забивон на накрыв наших концертов.
Когда мы были в туре в Минске и пошли в магазин за бухлом, до Вити, который был в юбке и колготках, доебался чувак. Витя с ним поговорил так, что у того немножко сломался мозг — видит, что хоть и в колготках, но здоровый мужик, нормально разговаривает. Когда люди видят кого-то не суперчужеродного и радикального, они могут выслушать, и в них, возможно, что-то отзовётся. И это уже будет маленькая победа.
Артём: Сейчас в этом плане реально происходят какие-то вещи — например, в Тиктоке появился тренд «фембои» — парни, которые надевают платья и юбки.
В женской одежде, конечно, есть месседж, но изначально я надел ее и потому, что мне просто нравится носить платья. Если бы я не боялся выхватить за это люлей, я бы и вне сцены в нём ходил.
Может, мы стали заложниками этого образа, но меня это не напрягает — я знаю, что могу остаться в платье, даже если ребятам это надоест. И мы можем экспериментировать, пробовать что-то новое.
Никита: Я добавлю, что мы не заложники образа, мы заложники ритма.
Фото: vk.com/zarnicaband и instagram.com/zarnicaband/
